Выбрать русский язык
See in social Blogs:

Blog. About myself and not only

ЗАБЫТЬ УСАДЬБУ ХРАПОВИЦКОГО!
Восстановить усадьбу Храповицого, восстановить усадьбу Храповицкого! – эти слова я слышу уже тридцать лет, т.е. всю свою сознательную жизнь. Эти слова повторяются как мантра, как заклинание. Сегодня, однако, они все меньше и меньше напоминают заклинание, а скорее походят на сказку про белого бычка.

Россия издавна и, на первый взгляд, неизлечимо, болеет двумя болезнями. Первая русская национальная болезнь называется «разрушим до основанья, а затем...» Вторая – во что бы то ни стало восстановим то, что когда-то до основанья разрушили. С некоторой периодичностью эти болезни то вступают в период ремиссии, то обостряются. В конце 1980-х – начале 1990-х вторая русская национальная болезнь чрезвычайно обострилась. Именно под это обострение и попала находящаяся во Владимирской области усадьба Храповицкого.

Собственно говоря, а почему именно усадьба Храповицкого? Затерявшаяся среди темных судогодских лесов эта прихоть состоятельного барина до сих пор вызывает споры, о ней пишутся статьи, даются глубокомысленные интервью и организуются дискуссии. В чьих головах поселилась эта блажь – во что бы то ни стало восстановить усадьбу Храповицкого?



В «святые» перестроечные годы блуждающая в потемках российской истории уже не советская, но уже находящаяся на пути обретения некоей новой национальной идеи интеллигенция начала «обращаться» к национальным корням. Эта самая интеллигенция схватилась за усадьбу Храповицкого, как за один из последних оплотов «исторической памяти», как уцелевший в пожарах революций памятник славному веку российского дворянства. Эта была та самая «мятущаяся интеллигенция среди народа», за которую принял застрявшего в проходе интеллигентного Кису Воробьянинова интеллигентный театральный критик во время интеллигентного представления «Ревизора».

А между тем «обретающей национальные корни» интеллигенции было невдомек (печально, что невдомек до сих пор ее некоторым представителям), что муромцевская усадьба, построенная в конце XIX – начале XX века, когда об усадьбах как дворянских гнездах лирически вздыхали разве что Раневские, господа Лопахины вовсю кроили эти дворянские угодья ради приумножения бренного металла, а Фирсы уже предчувствовали крестьянские походы на эти гнезда, совершенно не соответствует типу классической русской усадьбы. Да и мир этой русской усадьбы к тому моменту отошел в небытие. Храповицкому, ничем не примечательному и, мягко сказать, не выдающемуся, человеку, не блиставшему талантами, а просто богатому русскому аристократу, проездившемуся по Европе, вдруг вступила в голову шальная мысль о создании на родине европейского замка. Мало того, собственно «исторический век» усадьбы Храповицкого оказался очень коротким. У нее, в сущности, не было собственной «истории»: от завершения постройки до революции 1917 года прошло всего несколько лет. Каким образом все это можно связать с «возрождением национальных традиций», представить трудно, если, конечно, не находиться в плену самообмана.

Окажись капитал Храповицкого в руках другого здравомыслящего человека, могла быть построена не менее грандиозная усадьба. Так что великого героизма тут нет, как нет и выдающегося архитектурного решения, историко-художественной уникальности. Есть во Владимирской области такая знаменитая усадьба – усадьба Храповицкого, – говорят обыкновенно иногородним неофитам. Приезжает неофит в Муромцево и остается удручен: это не то, о чем он читал у Пушкина и Тургенева. Это что-то вроде дореволюционной Грязи Пугачевой-Галкина, демонстрация привилегированности, статусности. Нет, не здесь Евгений давил мух на оконном стекле, не здесь проживал бедный Герасим со своей любимой собачкой, не здесь познал жестокость судьбы Лаврецкий... Все это было не здесь.

В этом смысле показательна история с обращением вдовы Храповицкого к своим бывшим крестьянам. В 1928 году старая вдова, некогда жившая в жутко несправедливом с социальной точки зрения сословном обществе, из эмиграции написала жалобное письмо. Она оказалась на чужбине нищей. Ей, привыкшей к сытой петербургской жизни и роскоши в муромцевской усадьбе, это новое положение было в новинку. Содержащаяся же в письме просьба прислать ей немного денег (то самое хрестоматийное «месье, же не манж па сис жур») была верхом бесстыдства. Крестьяне ответили ей единственно возможным образом. Они недоумевали: прислать денег за что? Наверное, за то, что в том сословном обществе Храповицкие находились на его вершине, а крестьяне – в самом его низу.



История с восстановлением (точнее, с этим вечным обсуждением восстановления) уже надоела. Надоела всем, кроме тех, кому трудно освободиться от штампов, некогда вбитых в голову. Кроме тех, кто не в силах расстаться с мечтой, даже если она уже мало кому интересна. Усадьбу по времени строили, кажется, меньше, чем мы обсуждаем то, как ее восстановить. Только еще обсуждаем! Сегодняшнее руинированное состояние усадьбы есть прекрасная иллюстрация того, что так называемая «новая» Россия со всеми ее ресурсами и нефтегазовым бюджетом не в силах тягаться даже не с самым богатым дореволюционным помещиком, ибо восстановление – это фактически воссоздание усадьбы заново.

Больше того, специалистам должно быть понятно, что никакого аутентичного восстановления не может быть, потому что для этого нет ни достаточного количества подлинных вещей, ни достаточного архивного материала. Все опять выльется в то, что на пол будет положен линолеум, а интерьеры заполнятся «мебелью эпохи, которая могла бы быть у Храповицкого». Сколько усадеб, имеющих действительный культурный и исторический интерес и значение, не меньшее чем усадьба в Муромцево, за эти годы, годы «обсуждения, как восстановить усадьбу Храповицкого», утрачено, сколько брошено, продано новым сильным мира сего. Достаточно вспомнить новиковское Авдотьино или Ярополец Чернышевых, и исторически и культурно являющиеся настоящими жемчужинами в усадебном ожерелье Подмосковья. А почему не привести в порядок имение Воронцовых в Андреевском – вот уж действительно превосходный усадебный памятник своей эпохи?

Нам нужно переболеть-таки русскими национальными болезнями и, как бы ни было это кому-то тяжело (на самом деле это «тяжело» сидит не в сердце, а в голове), оставить мечту о восстановлении мало интересной буржуазной постройки и сказать, наконец, твердо: забыть усадьбу Храповицкого!


Поделиться: